«ННВ» начинают новый проект – «На дне», серию материалов о «негламурных» социально-бытовых явлениях витебской жизни, о которых обычно или не говорят вовсе, или пытаются заретушировать. Первый такой репортаж мы сделали возле пивзавода на улице Ильинского, где находится самый популярный в городе пункт приема стеклотары. 
Бутылки здесь принимают дороже, чем в «Бахусе»
Как рассказали завсегдатаи, эта «точка» существует лет шесть. На таре делает бизнес один из витебских предпринимателей, у которого на Димитрова частный магазин. В будни с 10 до 13 часов к пивзаводу подъезжает принадлежащий ему микроавтобус.
Приемщиками работают водитель «микрика» и его напарница. С бутылками они управляются споро: пересчитывают, придирчиво осматривают, отбраковывают битые, ставят в ящики. И вручают сдатчикам деньги. Многие клиенты с дрожью в руках тут же пересчитывают эти мятые рубли: хватит ли на вожделенную опохмелку?
«Точка» самая посещаемая в городе потому, что тару здесь принимают дороже, чем в других пунктах. «В «Бахусе», что возле «ВЗЭПа», винтовую берут по 650 рублей, на Покровской – еще дешевле, по 600. А тут по 700. Поэтому и надрываем пупок, едем сюда через весь город. Теперь тут берут только два вида бутылок, а раньше еще принимали коньячную и пивную», – объясняют люди в очереди. В ней стоит самая разношерстная публика: женщина-бомж с подбитым глазом, скромно, но аккуратно одетая бабушка, молодой парень в спортивной куртке, замызганный мужичонка с засаленными волосами. В иномарке поодаль сидит интеллигентный мужчина – он занял очередь, но, видимо, стесняется находиться среди этой публики, поэтому ожидает в машине.
Одного небритого клиента «точки» мой интерес к происходящему злит: «А вы знаете, что за такое камеры бьют?» Кое-кто в очереди поддерживает его бурчанием. Недовольных пришлось успокоить: никто вас не фотографирует и не нарушает ваши личностные права и свободы. А вот водитель «микрика» корреспонденту даже рад: «Да пусть себе фотографирует, слух по городу пойдет, еще больше клиентов сюда прибьется».
Возле "точки" много собак. Вряд ли их здесь подкармливают, но видно, что псы дружат со здешней публикой.
«Сдаю бутылки, чтоб не было пролежней»
Самым словоохотливым в этой компании оказался пожилой человек в видавшей виды кожаной куртке, Иван Михайлович Мыльников. Он-то и поведал о здешних нравах. Мне пришлось подождать, пока он, в два приема, сдаст свои бутылки. А потом мы отошли в сторонку, к тропинке на берегу Двины, и проговорили «за жизнь» часа полтора. Многие прохожие на Ильинского усмехались, видя, как мой собеседник говорит на диктофон: дескать, нашла у кого интервью брать. Между тем, у 63-летнего сдатчика бутылок в затрапезной одежде оказалась литературная речь с интересными оборотцами, своя житейская философия и даже трогательная «лав-стори» на полсериала. Эдакий трагикомический дед Щукарь на витебский манер…
– Контингент и здесь, и в других приемных в основном такой: это люди, для кого бутылка – средство к существованию. Безработные и булдыри. Есть такие, что приходят всего с одной бутылкой, которую с вечера выпили. Но бывает и такое, что у людей прошло торжество. И жена подталкивает мужа: докуда мы будем спотыкаться об эти бутылки, вези сдай, все что-то перепадет в семейный бюджет… – говорит Мыльников.
– А вы, судя по всему, тут постоянный клиент?
– Да. Я сдаю, чтоб не было пролежней: если буду сидеть дома, то образуется застой крови в большом и малом тазе. Иной раз приезжаю сюда два раза в неделю, а иной раз и в две недели раз. Как с посудой получится… Но по контейнерам я бутылки не собираю, мне отдают. Соседи в общежитии пьют, а я отношу. Выпивающих у нас много, особенно одинокие холостяки, у них притоны создаются. Пьют, потом бутылки под койку закатывают… Сейчас вот товарищ один отдал мне много посуды, наверное, бутылок за сто. Сразу их не привезешь – очень тяжелые, каждая почти по килограмму. Сегодня привез 43 бутылки, в трех сумках. 43 бутылки по 700 рублей – это будет на 30 тысяч 100 рублей. Деформированных в этот раз не попалось, и ничего у меня не отбраковали.
– Так вам пенсии не хватает, что вы бутылки сдаете?
– Пенсии достаточно: она у меня средняя – полтора миллиона, можа, даже с хвостиком. И в этот год, как никогда, еще и добавки ежеквартально были. За общежитие летом платил 50 тысяч, а в зимний период – чуть больше, 61 тысячу. В питании я очень неприхотливый. Ем все, помимо помоев. Варевом занимаюсь сам, это дешевле, чем в столовую ходить. Я не курю – это тоже плюс в бюджет. Люди прокуривают по 200 и более тысяч, не учитывая спичек и зажигалок. А я на эту сумму могу длительное время питаться.
– А выпивать любите?
– У меня бытовая: раз в квартал или полгода, выпил и забыл. Могу выпить в большой праздник и поминальную субботу. Почему у меня такой голос? Утром пью квасок, поэтому голосок нежен, звонок и высок. Я к пьяницам не отношусь, как другие: сейчас вот сдадут посуду и пойдут в этот магазин на Димитрова, откуда машина приходит. Там самое дешевое вино. В других магазинах – 13-14 тысяч пол-литровая бутылка, это на двоих по стакану «малиновскому». А тут – пол-литра стоит 11 100 рублей. Но это суррогат: там вода, 50 грамм спирта и ароматизаторы, красители. Вот как раньше был «Солнцедар» витебский – им можно было заборы красить… А я в магазине хлеб недорогой покупаю, соки по акции. Продавцы все удивляются: «Все берут вино, а вы сок!».
Если надо срочно охладить «колоснички», идут к «гаражникам»
Поведал Мыльников и о таком явлении:
– Около многих приемных пунктов строят гаражи, а в них тоже принимают тару. И если не удалось сдать в казенном приемном – ящики там кончились или наличка, а «колоснички» надо срочно охладить, то несут в гараж. «Гаражники» собирают тару за бесценок: тут бутылка винтовая – 700 рублей, а у них 300, а то и 200 рублей. Потом «гаражник» уже сдает посуду по полной. Иногда привозит ее и сюда. Его тогда вся очередь начинает хаять. Потому что кто-то принесет только две бутылки, а он привезет целый «каблучок», и один затарит ящиков 40. Остальные поворачивают оглобли и с полными сумками идут домой. Можете представить, сколько «гаражник» себе на карман ложит! Другой раз получается, что в одну руку пачок денег и не возьмет! Вот так люди создают благополучие и ходят при золотых серьгах-кольцах. Один такой «бизнесмен» промышляет на Мира. А по Коммунистической раньше был «гаражник» Славка…
Фарш из мусоропровода – на рынок
От некоторых подробностей становится не по себе: «В морозные зимы много бездомных гибнет. У нас на Лазо дворники за ту зиму человек семь или восемь нашли – так курчиком и лежали в мусоропроводе. Его уже и одеть невозможно, замерзлого. Надо распаривать, что ли… Представьте: утром он сдает посуду, берет бутылку вина, можа, скидывается с кем, на двоих или троих. Еще берет пачку сигарет и, если останется, то четвертинку хлеба и ливерки сто грамм. К вечеру захмелевший, заморенный, чтоб утром опять что-то сдать, собирает бутылки по завуголлю, по контейнерам, мусоропроводам. Ранее их было много открытых, а иногда бомжи подбирают ключи к замку от мусоропровода. Заходят ночью туда, копаются, банки, бутылки ищут. Кто-то и пищу выкидывает: колбаску, курицу, фарш. Они его оботрут и несут на мини-рынок, где семечки-закатки продают. И по дешевке там предлагают. И что вы думаете: люди этот фарш или курицу из мусорки берут!»
Случаются возле приемных пунктов стеклотары и драки: «Это сейчас порядок навели: ящик выдают тебе, и ты в присутствии приемщика ставишь бутылки. А ранее самопроизвол был: кто здоровее и наглее, тот и схватил ящик. До крови, бывало, дрались из-за этого. Бутылки разбивали на голове. Был случай, когда сумку посуды женщине просто высыпали на плешь. Это я не куражистый, а тут такие конфликтные есть, с нулевой нервной системой! Недавно даже вызывали ОМОН. Так одна собутыльница стала своего друга защищать. Получила два раза по руке – двойной перелом! Поступила в больницу. Не знаю, чем кончилось, но говорили, что будет в суд подавать. Но это навряд ли…»
Какой-то мужичонка на ходу отскребает с бутылки этикетку. Мыльников сопровождает это комментарием: «Надо, чтоб бутылка была без этикеток и акцизов. Вот он на сухую и скребет ее. Бездомному ноги негде помыть, а не то что посуду. Поэтому в луже отмачивают. Или в реке. Пока он там перекурит или сотку выпьет, этикетки и отмокнут…»
Жизнь и любовь Ивана Мыльникова
Иван Мыльников одинок. Полжизни он провел в общежитии от завода «ВИЗАС» на Лазо, 107: «Занимаю одну комнату в «трехместке». Мне ее дали как ветерану завода, на котором проработал столяром-плотником 30 лет. С «ВИЗАСа» и на пенсию пошел. Грамоту даже получил за работу, в свое время меня называли Иван Михайлович. А теперь, уже седого, иногда и Ванькой кличут… Если бы я жил не в казенном доме, а в своем, можно было б жить на широкую ногу. Бутылки в комнате хранить мне не разрешают, это как бы антисанитария. Воспитательница заявила: чтоб у тебя стояли только стол, стул и тумбочка. Короче, в этом доме я должен быть неимущим. Если на подоконнике стоит пару баночек чистеньких или будильник, то расстилают покрывало среди комнаты и пригоршнями все туда скидывают, только брызги летят».
– Вы родом из Витебска?
– Я считаюсь смоленский рожок – из бывшего Понизовского, а сейчас Руднянского района. Мои родители – крестьяне. Отец – инвалид Отечественной войны, умер от сердечного приступа на второй день после Большой Пречистой, 22 сентября. У матери нас осталось на руках четверо. Меня, как кота в мешке, привезли к тетушке в Витебск. Она побогаче жила. Мне тогда лет 14 было. После школы выучился на столяра-плотника, стукать охотника. Работал в Полоцке. Оттуда и в армию призывался. Служил на Дальнем Востоке, в мотострелковых войсках. Был снайпером. На 350 метров на грудной мишени ставили ложки, и я перебивал их. Выбивал неплохо: 95-96 из 10 выстрелов. После армии поменял несколько работ: оббивал декоративной фанерой катера, работал в стройгруппе треста столовых и ресторанов. Потом уже пришел на завод заточных станков.
– А почему вы не женились?
– Я никогда не был женат. Все из-за подруги, которая меня из армии не дождалась. Подаренный ею носовой платочек лежит у меня в чемодане больше 40 лет. И, если вам показать его, вы скажете, что я вчера его в универмаге купил…
Пустившись в откровенность, Мыльников смотрел куда-то вдаль, на противоположный берег Двины – словно плыл по реке воспоминаний своей юности: «Мы начали встречаться, когда Светлана училась в десятом классе, а я оканчивал училище. У меня не было грешных мыслей, что как бы это побыстрее с ней в коечку прилечь. Я на нее молился, как на икону. Думал, если она моей не будет, руки на себя наложу. Тетя Лиза, ее мать, меня обнадеживала: «Ваня, не беспокойся, она будет твоя». Я и надеялся. Когда призыв был, Светлана не смогла приехать ко мне на «прощальник». К нам в дом пришла ее мать, подала мне 10 рублей и платочек этот. Деньги я не взял, а платочек… До сих пор храню…»
«Полслужбы мы переписывались. Но я был очень ревнивый. Мне сообщили, что моя Светлана с другими на мотоциклах катается. Это теперь я понимаю: ну прокатилась, слезла с мотоцикла и пошла домой. А тогда я в хомут ударил, якобы она мне изменила. И написал «разводное» письмо на восьми листах. Написал бы больше, но было построение на ужин. После этого мы с ней не переписывались».
«Когда пришел из армии, предложил дружбу соседке Тамаре. Она не то что из красавиц была, но хозяйка – от души. Родственники уже считали, что назревает свадьба. И тут нас с Тамарой зовут на свадьбу ее сестры – первыми шаферами. А Светлана, моя доармейская любовь, была там второй шаферкой. И я сижу среди них, как роза среди крапивы. Немножко захмелел и стал посмелее. И за столом, при родственниках Тамары, взял да обнял Светлану. На завтра Тамара меня и на пушечный выстрел не подпустила. Светлана скоро уехала в другой город. Тамара через две недели вышла замуж. А я так и остался один, с опущенными рукавами. После этого раз пять ходил в сваты. И получалось так, что или мне невеста не приглянется, или я маловат да толстоват. Хоть такой зять, как я, теще пригодился бы: я и косить умею, и дрова рубить, и другие работы выполнять».
«Меня женщины не чураются, но в последнее время я зациклился на бутылках. А вообще я понимаю счастье так – это хороший друг жизни рядом, дети, внуки. Если б я женился, у меня была б и квартира, и машина, и гараж – все, как у людей. Не сложилось… Но, наверное, можно еще найти себе подругу, хоть на исходе лет. Это уже была бы не только моральная, но и суповая поддержка. Для мужчины это немаловажно».
На вопрос, доволен ли он своей жизнью, Мыльников задумался. А потом безыскусно признался: «Я не прожил, а просуществовал, как мыльный пузырь: пролетел по воздуху и лопнул – ни фамилии, ничего. На заводе после работы часто оставался, делал людям швабры, скворечники, насаживал щетки. И очень часто «за спасибо». И думал, что по сей момент буду Иван Михайлович. А те люди, которым я делал «за спасибо» довольно объемную работу, сейчас проходят мимо меня и отворачиваются, не здороваются. Поскольку имидж мой такой – типа бомж…».
