Женщины обычно не довольны тем, как они получаются на фотографиях. Удивительно, но самый удачный за последнее время мой снимок сделал не муж или кто-то из коллег с крутыми профессиональными фотоаппаратами, а… незрячий парень Дима. На самую обычную «мыльницу». Редкий случай: мне понравилось! 
Дмитрия Холодовича я впервые увидела летом, когда Витебск принимал открытый чемпионат Беларуси по мини-футболу среди инвалидов по зрению в категории В1. Это значит – среди полностью незрячих. Потом мы встретились на его бывшем рабочем месте – в отделении реабилитации инвалидов по зрению в Витебском доме-интернате для престарелых и инвалидов. Захотелось познакомиться с Димой поближе. И он пригласил нас в гости к себе домой. Но сначала корреспонденты «ННВ» побывали у него на тренировке, в спортшколе «Комсомолец».
Тренер национальной сборной по мини-футболу среди незрячих Олег Кириллов относится к своим подопечным без «сюсюканья» и ненужной жалости. Ведет себя с ними на равных, ставит по-спортивному жесткие цели. Может быть, отчасти поэтому и добивается высоких результатов. Кириллов для этих парней – безоговорочный авторитет, а каждая тренировка и каждое соревнование для них – свет в темноте. Это возможность общаться, бывать в других городах, тренировать силу воли, держать в тонусе мышцы, чувствовать себя мужчиной. И каждая их игра – это безоговорочная победа. Если не над соперником, то над своим недугом, над собой… «Бывает и такое, что человек ничего не видит, но как только ему на глаза надевают светонепроницаемые очки, он теряется и стоит – столб столбом. Для многих повязка на глазах – это большой психологический тормоз», – рассказывает Дима.
Путешествия с помощью GPS-навигатора
После тренировки вместе идем на остановку.
Ждем трамвай. И тут Дима удивляет нас в первый раз:
– Сейчас идет усть-катавский трамвай, старый… А вот это едет трамвай минский, новый, низкопольный.
– Так и есть! Откуда ты знаешь?!
– А я это по звуку определяю.
Потом он верно назвал марку моего диктофона.
Удивленно переглядываемся, а незрячий собеседник огорошил нас снова:
– Так, мы либо не дошли до остановки, либо перешли ее.
Смотрим, точно! По рассеянности, совершенно случайно, мы остановили Диму шагах в десяти от остановки.
– А как ты это понял?
– Подсказал мой мобильный. В нем есть GPS-модуль, говорящая программа mobile_speak и специальная навигационная программа Loadstone. В ней нет графики, ничего от карты – дорог, рек, только одни названия, текст. Например, я могу загрузить маршрут со всеми трамвайными остановками Витебска либо маршрут по названию улицы, номеру дома.
Дима нажимает кнопку на телефоне, и электронный голос проговаривает: “Остановка спортивная школа «Комсомолец».
– Если я буду двигаться, то программа сообщит и расстояние до остановки, – объясняет молодой человек. – Оно говорится в часах: 12 часов – это строго прямо, 3 часа – строго направо, 9 – строго налево, 6 – строго назад. Этой программой пользуюсь года полтора. Самостотельно изучить ее на практике было не так-то и просто. Ну вот, идет трамвай. Какой там номер?
– “Семёрка”.
– Так, подождем полной остановки транспорта, потому что на дороге никому нет дела, что идет инвалид. А вообще самое проблематичное для незрячего – узнать, какой номер идет, особенно, если на остановке никого нет. Там, где часто езжу, уже ориентируюсь по расписанию, поэтому даже не всегда спрашиваю у людей, какой это маршрут.
В трамвае незрячий пассажир особого внимания к себе не привлек. Дима показал проездной кондуктору, и мы продолжаем беседу:
– Однажды был курьезный случай: я хотел войти в трамвай, но помощи не просил. И тут какой-то мужчина берет меня под мышки и практически вносит в вагон! С одной стороны, это хорошо, когда люди хотят помочь. Но если незрячий не готов к помощи, он может испугаться. Поэтому в такой нестандартной ситуации лучше интересоваться: «Вам помочь?»
– А когда тебе выходить, ты определяешь, считая остановки?
– Зачем считать, я просто это чувствую.
– Слышала, что ты любишь путешествовать. Не страшно одному отправляться в далекие поездки?
– В принципе, это не очень отличается от того, как я сейчас «путешествую» в трамвае, – улыбается Дима. – Один я ездил пока только в три города: Санкт-Петербург, Ростов-на-Дону и Ялту. Через интернет нашел там хороших друзей, тоже незрячих, они пригласили в гости. Когда первый раз ехал в поезде, сказал кассиру, что инвалид. Мне в ответ: нас это не касается. То есть, незрячему вполне могут дать верхнюю полку. Правда, проводники мне всегда помогали: спрашивали, принести ли чай, расстилали постель. Потом я и сам научился с этим справляться. Питер мне очень понравился! И люди там мне показались душевными. Один парень не только посадил в метро, но и довез до нужной нам станции, хоть ему вообще не надо было в ту сторону ехать…
Трость-глаза
Выходим из трамвая. Переходим дорогу.
Мы Диме ничего не подсказываем, просто идем рядом. Все решения на улице он принимает сам: ждет, когда на светофоре загорится зеленый, потом дворами ведет нас к своему дому. Его глаза – телескопическая тактильная трость. «Она у меня уже старая, побитая временем, и не только. Она и путешествует со мной везде», – рассказывает наш новый друг. И ловко обходит лужи, ямы, не сбивается с тротуара. И неустанно шутит: «Ну вот, с этим деревом мы разошлись, а этот бугор моя трость еще за минуту «увидела». Дорогу домой Дима знает как азбуку.
«Я помню с детства, как выглядят деревья, небо, солнце»
Сейчас Диме – 26. В 4 года он переболел гриппом. Врачи «просмотрели» малыша, и болезнь дала осложнение на глаза. Зрение падало незаметно: мир вокруг постепенно становился все тусклее и тусклее. Родители боролись за ребенка, свозили на операцию в Москву. А потом развалился Советский Союз, и деньги, собранные семьей на вторую операцию, обесценились… Сейчас у парня осталось только светоощущение. То есть, например, белую стену в комнате он видит как светлое пятно, а диван возле стены – просто как темную полосу. Меня на диване он уже только слышит. Так и общаемся.
– Я помню с детства, как выглядят деревья, небо, солнце, какие-то предметы. Если я увижу пятно, то память мне дорисует очертания, и мне кажется, что я даже вижу, – делится парень. – Кстати, с детства у меня осталась привычка смотреть при ходьбе под ноги – так делают все зрячие люди. Но вообще постигаю мир благодаря звукам и осязанию. существуют моменты, на которые зрячие даже не обращают внимания. Допустим, у транспорта есть какие-то дефекты двигателя. Например, на седьмом маршруте работает трамвай под номером 630, и у него немножко отличается звук. И я знаю, что трамвай с этим звуком – только «семерка». И таких примеров много.
Профессию выбрали «тётечки из МРЭК»
Д.Холодович заочно окончил Могилевский государственный университет имени А.Кулешова, получил специальность педагога-психолога.
– Я поступил туда, куда мне разрешили поступить.
– Это как?!
– Есть такое понятие – МРЭК (медико-реабилитационная экспертная комиссия – прим. авт.). В ней сидят 4-5 тётечек, которые смотрят на тебя и говорят: «Так, тебе можно учиться или работать только там-то и там-то». Объяснения, почему там-то и там-то, у них никогда нет.
– То есть, если бы ты захотел стать художником, ведь есть сколько угодно талантливых инвалидов, тебе бы запретили?
– Сначала нужно было бы уехать в какую-нибудь европейскую страну, получить там гражданство и потом уже говорить об этой мечте. Если у нас МРЭК решает, кем ты хочешь быть, то за границей – сам инвалид. Если в Швеции инвалид придет и скажет: «Я хочу стать космонавтом», ему ответят: «Хорошо, мы будем думать, как обустроить под тебя корабль».
Учиться Диме было интересно, но не просто.
Это сейчас у него появился современный японский диктофон для незрячих, а тогда лекции приходилось записывать на старенький «кассетник». За годы учебы накопилось под сотню диктофонных кассет. Иногда из-за такого способа записи лекций у студента Холодовича возникали недоразумения с преподавателями. Приходилось показывать им удостоверение инвалида.
Учебных книг со шрифтом Брайля в Беларуси тоже нет, осваивать программу помогал компьютер.
– Нормальный интернет у меня появился уже на «закате» учебы. А до этого был дорогой, с низкой скоростью. Были, конечно, моменты, когда хотелось сказать: «Да ну это все!». Но преодолевал себя, учился дальше, – вспоминает молодой человек.
«Собирать выключатели больше не хочу»
– Будет жаль, если мне снова придется идти работать туда, где мое образование нужно как рыбке зонтик, – говорит Д.Холодович. Тема трудоустройства для него сейчас самая больная.
Еще совсем недавно он работал инструктором в компьютерном классе в отделении реабилитации инвалидов по зрению. Но по контракту его взяли туда только на год. И сейчас перед Димой вновь «маячит» безрадостная перспектива – устраиваться на предприятие «Элект» надомником. Вновь собирать выключатели, розетки, электрические вилки, звонки…
– Я трудился надомником четыре года. За месяц только одной вилки собирал где-то четыре тысячи штук. Нас, надомников, было больше 40 человек. И столько собирал каждый. Умножьте это количество вилок на количество работников и на 11 рабочих месяцев в году. Куда сбывалась эта продукция и сбывалась ли вообще, я не знаю. Уверен, что вы даже не вспомните, когда в последний раз покупали домой вилку для розетки. Тем более, такую устаревшую, еще советского образца.
– А оплата труда какая была?
– В отделении реабилитации моя последняя зарплата была 1 миллион 600 тысяч рублей. Это неплохо, по сравнению с тем, что получают надомники. Летом у них выходило 300 тысяч, и это со всеми плюсами, бонусами, премиями и так далее.
Несмотря на сложившуюся ситуацию, Дмитрий не теряет надежды, что на «Элект» ему возвращаться все же не придется. «Я всегда мечтал, чтобы работа была связана с техникой и общением с людьми», – делится он.
Светофор для незрячих в центре Витебска «пищит»
только с одной стороны перекрестка
– Дима, а как в Витебске обстоят дела с безбарьерной средой?
– А вы ее в Витебске видели?! Ее, по сути, нет. В Минске на станциях метро есть тактильная полоса возле края платформ – человек почувствует ее тростью и не упадет на рельсы. Да и то, думаю, это сделали, потому что потом дороже было бы убирать остатки тела… В Могилеве практически все светофоры со звуковыми маячками. А у нас таких светофоров очень мало. Я как-то видел сюжет по телевидению, где поднималась эта проблема. И там сказали, что озвученные светофоры мешают жителям. Кстати, светофор на перекрестке улиц Ленина, Замковой и проспекта Фрунзе «пищит» только с одной стороны – на переходе от амфитеатра к парку Фрунзе. Наверное, считается, что незрячие будут ходить только там. Три остальных не озвучены.
По словам Д.Холодовича, инвалиды будут благодарны властям города, если в общественном транспорте станут объявлять на остановках номер маршрута, чтобы незрячий пассажир мог сориентироваться.
В магазины Дима старается без особой надобности не ходить: «Незрячему там тяжело. Где проход к торговому залу? Где выход? Где найти тот или иной продукт? Это всегда проблема. К людям и продавцам приставать не всегда хочется: или пошлют, или скажут: «А вот там смотрите…». Не все же понимают, что «где-то там» – для незрячего неприемлемо».
Незрячий фотограф
Дима угощает нас чаем. Он сам поставил на кухне чайник, сам наливает в чашки кипяток. Мама Ольга Петровна только помогла ему принести посуду.
– Вот это устройство – индикатор уровня жидкости, помогает незрячему не покалечить руки при наливании горячей жидкости. В нем три контакта, и оно «пищит», когда чашка полная. Так, повторим на бис, – шутит гостеприимный хозяин, наполнив водой одну кружку и принимаясь за вторую.
Из своих путешествий Дмитрий привозит снимки:
– Я фотографирую по звуку. Примерно знаю, что там или там должен быть памятник. И снимаю. Как это объяснить, не знаю. Просто чувствую…
И хоть это самое неблагодарное дело – делать снимок со снимка, мы все же решили показать нашим читателям одну из Диминых работ. У незрячего фотографа однозначно есть то, чего нет у многих фотолюбителей с прекрасным зрением: чувство композиции и умение «видеть кадр».
***Сегодня, 13 ноября, в мире отмечают Международный день незрячих. Это не праздник. Это просто еще один повод задуматься. О том, насколько близоруко наше общество. И о том, какими слепыми подчас бывают зрячие.
