Чувственный экспрессионизм Валерия Чукина
В Витебском художественном музее открылась персональная выставка работ известного живописца и графика Валерия Чукина.
В своей статье о творчестве корейского режиссёра Ким Ки Дука журналист Елена Гулевич описывает такое видение мира: «Ким Ки Дук в очередной раз показывает, что Зло в нашей жизни – это лишь Добро, скрытое под маской Зла… Все события во Вселенной справедливы и работают для спасения души». Подобного рода «объятие необъятного» характерно и для творчества нашего витебского и белорусского художника Валерия Чукина. Видение мировой гармонии, в особенности проявляющееся для мастера в женских образах, ведь Космос имеет женскую природу, соседствует с проникновением в средоточие трагизма и противоречивости бытия. Художнику дано видеть и чувствовать этот неприглядный зазор во вселенском пространстве непрерывного и счастливого жизненного потока, коим является обусловленное человеческое существование.
На открытии выставки, которое состоялось 18 сентября, художник Александр Слепов говорил о соединении различных граней и ощущении внутренней противоречивости человеческого описания мира, проявленных в самом изобразительном методе художника: «Вы заметьте, где тёплые пятна, у него холодные тона, или красный, огненный петух и спокойный, тёплый земной фон».
Выставка охватывает очень широкий временной диапазон творчества художника – от 80-х годов прошлого столетия до настоящего времени, в самых разных жанрах. Как сказал Александр Малей о такого рода выставках: «Это выставки итоговые. За ними стоит долгая жизнь художника, и лично я и мои друзья воспринимаем их по-особому».
Искусство Валерия Чукина свободно от того, что называют контролем со стороны разума, а точнее – от давления на него «мира соглашений», общепринятых способов описания действительности. Один из старейших витебских художников Александр Соловьёв отметил наибольшую значимость интуитивных импульсов творчества своего коллеги: «Он всегда шёл своей дорогой. Меня поражает свобода его импровизации, не подвластной философским рассуждениям. Это полёт души в пространстве, и он не знает сам, куда он пошёл и зачем он пошёл». Александр Малей также отмечал, что искусство юбиляра стоит особняком и его сложно присоединить к какой-либо когорте: «Мы видим перед собой чувственный экспрессионизм. В свою свободную экспрессивную манеру он вносит тонкое понимание мира, пропуская через душу комплексное, энергийное ощущение мироздания».
Александр Слепов, сравнивая творчество Валерия Чукина с другими представителями Витебской художественной школы, также отметил его интуитивно-чувственные истоки: «Самый отвязанный художник: ни к чему не привязан, никому ничему не должен, не несёт ни перед кем никаких обязательств. Он несёт обязательства только перед Господом Богом и самим собой. И его рука совершенно свободна. Так надо уметь: отпустить свои мозги перед листом, чтобы всё вылилось наружу». О совершенно особой значимости чувственного начала для Валерия Чукина говорила также доктор искусствоведения, профессор Татьяна Котович: «Его чувственность, его умение уловить тонкие вибрации этого мира, характеризует все его работы и его самого».
Начиная с глубокой древности, в художественном творчестве усматривали теургическую сущность. Она, собственно, и являлась его целью, что в неполном, усечённом виде сохранилось до наших дней. Потому совсем не зря художник Владимир Витко сравнил картины Валерия Чукина с «золотой чашей». Налицо сакральные ассоциации, связанные со священнодействием, жертвоприношением… Председатель Совета художественно-эстетического салона «Оли-Арт» Владимир Джариани также говорил о высших, запредельных истоках творчества художника: «Живописцев в городе очень много, и причём очень хороших. Но этот совершено очаровательный художник стоит особняком. Мне кажется, что Валерий Чукин – художник от Бога. Вот это божественное присутствие есть практически в каждой работе Чукина. От этих картин прямо в душу идёт божественный свет. Его работы – безусловное откровение».
Это теургическое начало, выражает ли художник гармоническое и идеальное, или же раскрывает пропасти болезненного состояния человеческого самосострадания, видят все, кто его близко знает. Поэт Олег Иванов так рассказывает о своих впечатлениях от творческого процесса в мастерской Валерия Чукина: «Я был допущен на «кухню» художника. Я присутствовал при том, когда на вот этот белый размоченный лист падала одна капля краски, затем другая, третья, и вот здесь начиналось волшебство. Из бесформенной цветовой массы появлялся образ. Но не это самое главное, что меня поразило. Этот образ менялся кардинально. Художник действовал как тот Творец, который из глины лепил человека».
Глубочайшая подлинность искусства художника связана с внутренним благородством, присущим ему и его творениям. Как отмечала Татьяна Котович, главным цветом Валерия Чукина является глубокий пурпур: «И вы посмотрите, какой он приверженец этого цвета, какой он его певец. Это самый благородный, самый царственный цвет в мировой культуре». Неслучайно пурпурный цвет используется в христианской традиции в качестве символа Бога-Отца, и в связи с этим мы можем сказать о богосотворчестве, присущем всякому подлинному искусству.
Встать в центр мироздания, состояться как подлинный человек, а не тот, кого философ Михаил Бахтин называл «ложью самим собою себе самому», является главной задачей для всякого реализующегося творца. Александр Малей подчеркнул достижение этого положения юбиляром выставки: «Конечно, для художника самое главное – найти лицо, не быть похожим ни на кого. В принципе, когда профессионалы состоятся, они всегда похожи только на себя. Но попасть нужно в искусство, вот в чём дело. В круг искусства со своими работами. И Валерию Чукину это удалось. Это самая главная вещь. Потому что попасть туда сложно. Можно быть хорошим, профессиональным художником, но только возле круга. А ему это удалось».
Прозревая в зияющие щели дисгармонии «социальных соглашений», Валерию Чукину удаётся быть над ними и пребывать в непрерывности творческого процесса. Потому совершенно справедливы слова Владимира Джариани о художнике: «Он сам является произведением искусства». Пребывая в неразрывном единстве с творящим вселенским потоком, художник продолжает указывать на различение глубоких изъянов и звёздного совершенства человеческого бытия.
