Виктор Климчук о мистицизме, «Чёрном монахе» и психотерапевтической функции театра
Спектакль «Искушение» («Спакуса») Белорусского театра «Лялька» подвиг нас на разговор с режиссёром о душевном взрослении человека и о том, чего стоит ожидать, если этого взросления не произойдёт.
Эти вопросы остаются актуальными для нашего времени, как и для того, в котором был написан рассказ «Чёрный монах». В предыдущей статье о премьерном спектакле по данному чеховскому рассказу говорилось о его ярко выраженной мистической атмосфере. Мы сталкиваемся с самым мрачным произведением А.П. Чехова, после которого он зарёкся что-либо подобное писать. Оно может показаться страшным и гнетущим особенно в канун приближающегося Йоля, или Зимнего Солнцестояния.
Разумеется, в восприятии спектакля большую роль играет и то, что это постановка театра кукол. Как говорил нам художественный руководитель Белорусского театра «Лялька» и режиссёр спектакля Виктор Климчук, в драматическом театре было бы сложно добиться такого эффекта. Значительная роль здесь отводится зрительской фантазии, которая приглашается к активному сотворчеству.
– Как всё-таки к Вам пришла идея поставить «Чёрного монаха»? Ведь этот рассказ для самого Антона Павловича Чехова совершенно особый, других подобных произведений у него нет.
В. Климчук. Конечно, по программе это произведение в институте не проходят. У каждого есть искушение, это ведь относится не только к людям творческих профессий. Нас кто-то постоянно искушает, и с нами кто-то ведёт разговор. В том числе мы и сами с собой разговор ведём. В принципе я не знаю, был ли Коврин сумасшедшим или нет. Неужели нормальный человек – это человек из трамвая? Ни в коем случае. Монах ведь и говорит о том, что если ты как все – иди в стадо. Вот это было интересно, личность интересна. И тот же Андрей Коврин… Мне казалось, что рассказ про нас с вами, про людей вообще, в том числе пусть даже и про токаря, к примеру. Ведь он же не постоянно хотел быть третьего разряда, он хотел быть и шестого… И его тоже кто-то искушал…
Встретьте человека на мусорке, он ведь не скажет, что сам виноват. Он скажет, это обстоятельства так сложились. И здесь ведь все персонажи, в принципе, были, положим, не гении, но талантливые люди. Этого садовода знала вся Россия… Они не таковские, не обыкновенные. И пришёл человек, который погубил всех…
Мы много спорили при работе над спектаклем, много задавали вопросов. Нужно было разделить их как-то, Коврина и Чёрного монаха. Тот искушает писателя, говоря о его гениальности. Но это Коврин говорит и сам себе. Это было интересно: изучить человека. Что такое «нормальный человек»? Это ведь не человек из трамвая. Кто установил нам норму?
– Вот главный герой оказывается слабым и не выдерживает давления на него искушения. Почему человек всё-таки оказывается слабым?
В. Климчук. Мы должны быть готовы к счастью. А нам всегда говорят, что вы только «гайки в рабочей спайке». А вот и ничего подобного. И нам сегодня говорят представители власти, что мы вас сделаем счастливыми. А хотим ли мы такого счастья или нет, нас никто не спрашивает. Вопросов в чеховском рассказе, как и в жизни, много… Готовых ответов нет.
– Лично для меня монах предстал неким коллективным Люцифером. Всё-таки в судьбе главного героя кто больше виноват: сам Коврин или же Чёрный монах? Является ли монах злом? Возможно ли на какую-то внешнюю силу списать все проблемы? Попутал ли главного персонажа чёрт?
В. Климчук. У нас есть выбор. Говорят, что и судьба есть. Но, очевидно, наша судьба представляет собой некий большой коридор, по которому мы идём. Есть в мистике верхний уровень человека, его высшая природа, а есть низшая. И какую природу в себе актуализировать, вольны мы выбирать. Человек сам себе друг и сам себе враг. Как говорят, дай человеку свободу и он себя погубит.
– Показательна ситуация внутреннего ребёнка в рассказе и спектакле. Сначала ребёнком выглядела Татьяна Песоцкая. А потом так оказалось, что ребёнок – это Андрей Коврин. Он ведь ушёл от Татьяны и стал жить с какой-то женщиной старше его, которая относилась к нему как мать. Проявление взрослого потенциала оказалось проваленным.
В. Климчук. Это актуально ведь только для думающих людей… Может, монах являлся вызовом Коврина к взрослению… Талант ведь это скорее сырьё, чтобы впоследствии стать человеком.
– Было ли так задумано, или это просто получилось, что Чёрный монах уж очень похож на Люцифера?
В. Климчук. Актёра я выбирал. Я думаю, это он… Я понимал, что это так. Можно, конечно, было сделать монаха несколько другим, похожим на главного героя. Мне кажется, что это воплощение того искушения…
– Как Вы оцените взаимодействие актёра и куклы в данном спектакле?
В. Климчук. Конечно, если бы Коврин говорил Татьяне о любви без какой-либо опосредованной игры, была бы уже банальность. Ему пришлось бы что-то доказывать. Кстати, у нас актёр, играющий Андрея Коврина, пришёл из Академии искусств и впервые такую большую роль играет. Он умеет передать любовь. Даже актриса об этом говорит. Ведь большая редкость, чтобы человек сказал, что он любит, а ты это почувствовал. Положительная роль самая трудная. Зло сыграть куда проще.
– Зло более рельефно, что ли… Разумеется, тут всегда есть за что «зацепиться»… Вы задавались целью сделать мистический спектакль?
В. Климчук. Я не думал, что там будет много мистики, она как-то сама потом появилась. Разумеется, казалось, есть мистика в рассказе, но в спектакле она стала развиваться по своим законам. И рассказ ведь об очень сложном человеке, не о простом…
– Задам вопрос о зрительской аудитории театра «Лялька» и характере репертуара. У вас ведь чаще детская аудитория?
В. Климчук. Мы примерно один день в неделю отдаём спектаклю для взрослых. То есть четыре раза в неделю мы играем взрослые спектакли.
– А какой зритель всё-таки более требователен? Взрослые или дети?
В. Климчук. Взрослые, как мне кажется, не менее требовательны. Но если не интересно детям, они шумят, и ты их ничем не удержишь. Однако это не значит, что спектакль плохой. Возможно, дети хотят, чтобы был интерактив, чтобы с ними разговаривали, тогда они вовлекаются. Потом, гимназия это одно, а просто школа – это другое. Но дети не терпят… Если взрослый зритель сидит и из вежливости ждёт антракта, а потом поднимется молча и уйдёт, то дети будут разговаривать и шуметь. Да и ребёнок пошёл совсем другой. Если раньше они слушали текст, то теперь самое главное – это визуальная картинка. Текст должен быть минимальным, чтобы всё менялось как в клипе. Как только у вас будет разговор, и в течение десяти минут вы будете решать проблему, всё, считайте, вы упустили аудиторию.
– Так и получается, они ведь пришли развлечься…
В. Климчук. Раньше слово сказал, и они слушают. А теперь за текстом никто не идёт.
– Взрослая аудитория всё-таки более сориентирована на текст, с ними понятнее работать…
В. Климчук. Разумеется. Недавно у нас шёл спектакль «Мальчик-звезда» по Оскару Уайльду. Он такой на стыке, больше даже спектакль для взрослых. Но мы играем для детей. И вот я помню, был выходной день, и мамы, пришедшие с детьми, плакали, когда он искупал этот свой грех. Актриса выходит, и говорит, что весь зал плачет, не надо туда смотреть, иначе сама разрыдаюсь и не смогу довести спектакль до конца. Довела… Потом пришла женщина и говорит: «Спасибо вам большое. Двое моих детей были со мной, ухватили меня за руки и говорят: “Мама, мы тебя не бросим!”»
– В том числе и воспитательное значение имеет место быть…
В. Климчук. Нашей актрисе один из витебских директоров сказал о своём случае. В их семье ребёнок лет восьми не разговаривал с родителями. Очень грубил, и они не знали, что с ним делать. Шёл непонятно куда… Они не пожилые, а достаточно молодые люди, лет приблизительно по сорок. Однажды, идя мимо театра, они узнали, что идёт спектакль «Мальчик-звезда». Билетов не было, и они купили с рук у одной женщины, которая их продавала. Их сын смотрел не шелохнувшись. Вышли из театра, он ничего не говорил, и они поняли, что с ним что-то происходит. Потом через неделю сказал: «Я ещё хочу на этот спектакль». Мы позвонили, заказали билет, пошли. Он посмотрел его, пришёл домой… И вот данный директор так оценил дальнейшее поведение своего ребёнка: «Мы не говорим, что это сто процентов вы сделали, но он нас стал уважать. Стал с нами разговаривать. Это стал наш ребёнок».
– Налицо психотерапевтическая функция театра…
В. Климчук. В спектакле «Мальчик-звезда» куклами-марионетками водят люди в белом. То есть ангелы управляют этими людьми. И даже не так важно, какие действия здесь происходят, а важно, что вокруг них. Когда мальчик говорит матери плохие слова, то там, на небе, наверху, заготавливается кукла, которая поменяет его, ведь он стал страшный… В спектакле есть много таких мистических моментов, когда, например, появляется Чёрный человек, который приносит зло на эту землю… Мы позиционируем такие постановки, как предназначенные для семейного просмотра. Чтобы не только ребёнок, но и мама с папой пришли. Конечно, основная масса просит весёлого…
– Это сейчас большая проблема. Люди хотят развлекаться, а не работать внутренне…
В. Климчук. Каждый что-то носит в себе. Один может нести в себе трагедию, хотя и не только, а другой только комедию.
– Или варьете…
В. Климчук. Я верю в то, что человек живёт много жизней. Вот пришёл один посмотреть оперу, и она ему нравится. А другой думает: чего это они кричат? Но первый тоже может быть музыкально не образован. Значит, у него уже был некоторый опыт, выходящий за пределы этой жизни.
– Тут есть справедливость некоего запредельного ассоциативного обоснования… Пожелаем вашим зрителям испытывать душевное просветление от просмотра ваших спектаклей. Ведь они действительно приводят к осознанию необходимости размышления о смысле собственного существования.
