Тактика выжженной земли в Витебске. Кто поджег город в 1941 году?
О том, что отступающие из Витебска советские части старались оставить врагу только руины, не скрывалось даже в книге «Витебское подполье», но сейчас в новом издании «Витебск: первые дни войны» опубликованы сенсационные воспоминания одного из поджигателей.
По просьбе участника тех трагических событий составитель книги Аркадий Подлипский скрыл его имя под псевдонимом «Иванова». Вот что вспоминает этот человек:
«В середине июня 1941 года я со своим старшим братом приехал из Сенненского района поступать в школу ФЗО (фабрично-заводского обучения), которая размещалась в нынешнем здании №35 по улице Ленина. Брата приняли, а я не подошел по возрасту (был на два года его младше). Ехать домой не хотелось, где-то в глубине души надеялся, что меня все же тоже примут на учебу.
Началась война. Школа ФЗО стала готовиться к эвакуации вместе с каким-то заводом. К вывозу готовили станки и оборудование. С учебным заведением могли ехать, если хотели, и учащиеся. Мой брат был в их числе. Всех учащихся срочно собрали, проинформировали об отъезде, а потом дали задание поджигать дома. Это было время, когда по приказу Сталина был брошен лозунг перед отступлением ничего не оставлять врагу. Помню, что всех ребят разбили на группы по 2-3 человека, дали нечто похожее на серу, которую надо было наносить на кирпичные здания, а потом это поджигать.
Несмотря на то, что я не был учащимся школы ФЗО, когда распределяли всех по бригадам, меня подсчитали тоже своим и отправили на помощь брату. Нашей группе выделили только два объекта для поджога: кинотеатр «Спартак» и тогдашнюю областную больницу на проспекте Фрунзе (сейчас в этом здании находится больница скорой медицинской помощи). Мы отправились вдвоем на «свои» объекты, но времени было в обрез: через несколько часов наш эшелон уходил из города. Поэтому надо было не опоздать. Мы быстро нанесли данное нам на здание, зажгли спички и подожгли. Пламя быстро охватило кирпич, и кинотеатр загорелся. Это не вызвало особого внимания прохожих: в те дни в городе уже горело много объектов. И одним больше или меньше...
Затем пешком отправились к больнице, все повторили и быстро направились на вокзал. Эшелон стоял готовый к отправке. Меня в него не взяли, пришлось возвращаться в свою деревню. Там я и увидел первых немцев. А брат благополучно уехал из города, потом был призван в Красную Армию, воевал. Погиб на Украине, там же и похоронен».
Впрочем, молодые люди, поджигавшие город не остались такими незамеченными, как казались сами себе. В том же издании Подлипский приводит воспоминания Георгия Гебгардт-Федорова, взятые из книги «Записки «врага народа»:
«В июле 1941 года до зубов вооруженные немцы ворвались в наш город. А наша славная, самая сильная в мире армия куда-то пропала, вместо того чтобы нас защищать. И как хотелось, чтобы наша кавалерия и чтобы сам легендарный первый маршал с шашкой в руке откуда-нибудь появился и…
Вместо этого из дома в дом бегали молодые парни и поджигали дома один за другим, чтобы ничего не досталось наступающему врагу, кроме развалин и пожарищ. А что в домах еще были живые люди, старики и дети, это ни для кого больше не играло никакой роли. На улицах разбросаны катушки кинолент (до 1948 года для подложки киноплёнки использовалась нитроцеллюлоза, такая киноплёнка была чрезвычайно горюча и даже взрывоопасна), которыми поджигались дома. Наш зеленый город горел. Черные клубы дыма поднимались с разных сторон в голубое небо. Пожар приближался и к нашему дому. Мы одели на себя зимние пальто, взяли в руки заранее приготовленные вещи и пошли по переполненной убегавшими от пожара людьми улице. Какие мы были умные, что надели на себя в эту жару зимние пальто, они нам потом так пригодились!»
Кое-кому удалось в этом хаосе спасти не только свои, но и соседские дома. Вот воспоминания Б. Павловского, опубликованные в газете «Герой працы» 15 октября 2002 года и тоже включенные в книгу «Витебск: первые дни войны»:
«Днем раньше начался пожар в Витебске. Город с его деревянными зданиями горел, как большой костер. Пожар начался на окраинах, где были размещены объекты войсковых частей, потом перекинулся на центр города. Жара была такая, что на людях, которые стояли рядом, тлела одежда. Едкий душный дым разъедал глаза. Тяжело было дышать.
Странное впечатление от увиденного усиливала дикая какофония звуков, крики людей, треск и грохот пылающих домов, лай собак, визг опаленных свиней, мычание коров, вой ураганного ветра, который срывал крыши с охваченных пламенем домов и скидывал их на землю, опекая огнем все живое.
Особенно потерпели от пожаров деревянные здания. Говорили, что дома зажиточных горожан поджигали негодяи специально, чтобы во время пожара разжиться дармовыми ценностями.
После пожара в поднебесье долго были видны искры, которые уносили в небо несгоревшие остатки, куски тканей и бумаги. Витебск лежал в руинах. Только печные трубы да обгорелые деревья напоминали о том, что здесь был город.
Жертвами пожаров стали не только люди, но и животные. Незадолго до войны в Витебск привезли зверинец. Разместился он на одной из площадей города, которую люди назвали Сенной: в рыночные дни там всегда продавали сено. Когда начался пожар, кто-то выпустил зверей на волю. Говорили, что крупных хищников вскоре убили. Только верблюд еще долго гулял по городу, а крокодил убежал в Западную Двину. После этого случая многие долгое время боялись купаться.
На другой день после пожара мы вместе с соседскими мальчишками собрались около нашего дома, который всей семьей удалось спасти от пожара. Мы не дали сгореть и двум соседним зданиям, которые, кстати, и по сегодняшний день стоят в Витебске на 9-й Городокской улице. В момент опасности хозяева этих домов спрятались во рву около ручья. Вернувшись, они плакали от счастья, когда увидели свой уцелевший дом».
