Джой засыпал на операционном столе. Для того, чтобы через час вернуться к активной собачьей жизни и ещё долго-долго радовать хозяев. Но всё произошло совсем по-другому. Что случилось с собакой?
До недавнего времени в семье Аркадия было целых три собаки: французский бульдог, йоркширский терьер и такса. В одночасье опытный собачник (псы живут в семье с 1990-х годов) лишился двоих питомцев из трёх. Бульдог умер от старости. А таксу Джоя лечили в самой авторитетной ветеринарной клинике. И … не вылечили.
— Он был больше, чем собака, — Аркадий всё ещё не может поверить в неожиданную потерю. – И ему было всего семь лет.
Интеллект у Джоя был выдающимся. Он понимал хозяев с полуслова и отвечал на своём собачьем языке, используя множество звуковых оттенков. А ещё очень любил смотреть телевизор. Особенно ему нравился сериал про милицейскую овчарку: казалось, такса понимала, что происходит на экране.
Джой и бульдог не ладили с детства. Не смотря на то, что француз практически вырастил таксу, собаки враждовали. Иногда их потасовки заканчивались нешуточным кровопролитьем. Так случилось и два года назад: Джоя с порванным ухом (воспитатель постарался!) пришлось везти в больницу. Аркадий выбрал авторитетный центр Алексея Базылевского. Там ветеринар зашил рану. Всё обошлось. Но по возвращению на бедре собаки хозяева обнаружили небольшое уплотнение.
Злоключения с шишкой
С уплотнением-шишечкой Джоя возили и в Витебскую государственную академию ветеринарной медицины, и в разные городские клиники – частные и государственные. Все ветеринары были единодушны: ничего предпринимать не нужно, следует просто наблюдать за новообразованием. Хозяева и наблюдали. И спустя примерно год обнаружили небольшой гнойничок.
За спасением поехали к ветеринару Евгении Козловой, в клинику Алексея Базылевского. С этим доктором были связаны только самые лучшие воспоминания: именно она в буквальном смысле слова поставила Джоя на лапы. У таксы стали отниматься задние ноги. Врачи пророчили инвалидную коляску и настаивали на операции. Но Женя заметила ущемление нерва и помогла псу вернуться к активной жизни без оперативных вмешательств буквально за три дня.
С шишкой Женя тоже обнадёжила: если прикладывать мазь Вишневского, уплотнение должно прорвать. Для лучшего эффекта доктор сделала обкалывание. Но шишка так и не вскрылась. Напротив, заметно увеличилась в размерах.
– Кто знает, может быть, мы своими процедурами этот процесс и ускорили, – рассуждает Аркадий. – Но после этого мы снова пошли по врачам.
На кафедре мелких животных в ветакадемии хозяевам посоветовали ехать всё в тот же центр Базылевского. Именно там есть нужная аппаратура, а главное — онколог. Он должен взять биопсию и определить природу новообразования. Если оно злокачественное, а метастазы уже пошли в другие органы, то операцию делать не стоит.
«Удалим шишку и заодно кастрируем»
В клинике успокоили: метастаз нет. Диагноз звучал как мастоцитома первой стадии. Но операцию специалисты всё-таки порекомендовали сделать. Во-первых, потому что такая опухоль может переродится в злокачественную. А во-вторых, можно заодно убрать лазером похожее уплотнение на хвосте животного.
– И заодно мы его кастрируем, – предложили в клинике.
От кастрации Аркадий отказался сразу, хоть никогда не вязал Джоя и не планировал делать этого впредь. Он отлично знал: в природе не все собаки размножаются, и это нормально. А создавать животному лишний стресс совершенно ни к чему. Псу сделали ещё несколько анализов, они снова были безупречными. Операцию назначили на 9 ноября.
Жить Джою оставалось меньше суток
Но об этом тогда не знал никто. Как было договорено, собаку привезли в клинику к 9 утра.
– Джой был очень активный. Он бегал, запрыгивал на диван, баловался. Мы уходили, а он залаял. Будто прощался с нами, – события того дня Аркадий помнит почасово. – Операция должна была начаться в 15:00. И идти 45 минут. Потом Женя должна была остаться на ночное дежурство. И мы рассчитывали, что Джой выйдет из наркоза под её контролем.
Операция должна была уже и начаться и закончиться, но звонка из клиники всё не было. Когда на часах было уже почти 6 часов вечера, Аркадий и его родители, не выдержав ожидания, поехали в ветеринарный центр. Там их ждал сюрприз: таксу только готовили к операции, ее время сместилось. Как выяснилось потом, из-за того, что не пришёл анестезиолог. Но в тот день хозяевам причину объяснять не стали. Вместо этого велели ехать домой и ждать звонка.
Сообщение от врача Жени пришло почти в 8 часов. Доктор прислала на вайбер фотографию: Джой лежал на операционном столе. Оказывается, удалить шишку можно было только вкупе с ампутацией хвоста или кастрацией. Иначе не хватит тканей, чтобы закрыть рану. От хозяев требовалось в течение минуты принять решение.
– Мы сдали столько дорогостоящих анализов, а нам про такие вещи сказали только тогда, когда собаку уже ввели в наркоз, – говорит Аркадий. ¬– В тот момент мы не дали согласие. Операцию отменили. Возможно, если бы мы принимали решение в спокойном состоянии и не так скоропалительно, мы бы согласились на ампутацию хвоста. Но тогда секунды бежали, не то чтобы советоваться, думать было некогда. И мы решили оставить всё, как есть. Лишь бы не было хуже.
Хозяевам предложили оплатить анестезию и забрать питомца домой. Но Джой, по словам Аркадия, никак не приходил в себя, был «никакой»… Хозяйка – мама Аркадия – звонила в клинику каждый час, под утро пёс стал стонать от боли.
– Мама взяла инициативу в свои руки и около 3 часов ночи мы поехали в клинику, – вспоминает мужчина. – Там Джою померили температуру – она была несколько понижена. Но показания УЗИ и состояние сердца были в норме. Врач не знала, что делать. И тогда снова вмешалась мама, она – медицинский работник. Она настояла, чтобы Женя звонила анестезиологу. Тот догадался померить уровень глюкозы. Анализ показал гипогликемическую кому. Многократные попытки – Женя колола около 10 раз — ввести глюкозу оказались бесполезными: вены в таком состоянии «прячутся». Собака умерла практически у нас на глазах.
Джоя нет. Кто виноват?
– Кто знает, что бы было, если бы пёс остался в клинике, – рассуждает Аркадий. – Может, катетеры спасли бы ему жизнь. А может, напротив, на него никто бы не обратил внимания, принимая стоны умирающего животного за медленное пробуждение.
Вскрывать Джоя так и не стали: доверять это сотрудникам клиники хозяева не хотели. А в ветакадемии, куда они обратились на следующий день, заверили: передозировку наркоза обнаружить уже не удастся, время уничтожило следы.
А что думают в клинике?
– Случай, который произошел с животным, неординарный, – говорит главный врач клиники Алексей Базылевский. – Хотя, Джоя мы знаем давно, это наш постоянный пациент.
Главная и давняя проблема Джоя – неврологическое заболевание. Но беда случилась не из-за него. По словам ветеринара, с новообразованием в виде шишечки хозяева обратились к онкологу клиники Виктору Пилейко. Тот поставил диагноз: мастоцитома (рак кожи). Эта опухоль очень злокачественная и чаще всего метастазирует в эндокринные железы.
Избавляются от неё оперативно, удаляя большой лоскут кожи. От образования надо отступить расстояние, равное нескольким его размерам. Оперировать должна была хирург Евгения Козлова, которая занимается в том числе пластикой кожи, в присутствии онколога Виктора Пилейко.
– В рамках премедикации животному поставили катетер, прокапали медикаменты для разбавления крови, – продолжает главврач. – А чтобы животное было спокойным и не стрессовало во время манипуляций, применили нейролептики и транквилизаторы. Таксы бывают своенравны, а нам ее надо было постричь и побрить. Животное было в сознании, но в некоторые моменты ему вводили гипнотик.
Пропофол – вещество, которое вызывает кратковременный, от 10 до 15 минут, сон. Его и вводили Джою. А когда он был пострижен и побрит, хирург обнаружила ещё одну локализацию новообразований: небольшие опухоли располагались в основном у основания хвоста. Резекцию кожи хвоста в данном случае произвести было невозможно, т.к. ушить такую рану не получится. В этом случае выход только один – ампутация хвоста.
– Мы имеем дело с опухолью, которая не поддаётся другим методам лечения, – говорит Алексей Базылевский. – Её можно только иссечь без остатков метастазированной ткани. Где эти остатки – никто не знает. Поэтому выход – обширное удаление. Я согласен, купирование хвоста – не гуманная процедура. Но здесь вопрос стоял о жизни и здоровье животного.
Получив расписку об отказе от операции с оплатой медикаментов и работы от хозяев, врачи вернули Джоя. Это было в 19:05. Дальнейшие события Алексей Базылевский восстанавливает в таком порядке:
– Животное, когда его забирали хозяева, было в сознании: прошло 2 с лишним часа, действия препаратов закончились. Возможно, собака была спокойнее обычного, но наркоз ей не делали. Джой был в сознании, он чувствовал боль, мог самостоятельно идти. Для того, чтобы действие пропофола продолжалось, его нужно было вводить в организм постоянно, этого не было. Главный же признак передозировки препарата – апноэ (остановка дыхания). Животное без сознания мы бы не отдали, это запрещено. Тем более, до конца суток был оплачен стационар: ничто не мешало оставить его под присмотром. Но 19:15 пациент ушел из клиники самостоятельно, жалоб от владельцев не поступало.
Около пяти утра хозяева позвонили на телефон хирурга Козловой: собака плохо себя чувствовала. В 5:30, когда животное доставили в клинику, оно было уже без сознания, рефлексов не появлялось. Сердцебиение было замедлено, пульса не было, давление упало. Экспресс-анализ крови на глюкозу был очень низким – 0,7.
Из-за отсутствия давления внутривенный укол сделать было невозможно, реабилитационные мероприятия ни к чему не привели, Джой умер.
– Я сам хотел бы знать, что могло спровоцировать такое резкое падение сахара, – говорит ветеринар. – Мы предлагали независимое вскрытие, но хозяева отказались. Теперь я могу только предполагать. Возможно, метастазы пошли в надпочечники или другие эндокринные железы, гормональный сбой спровоцировал выброс инсулина. Почему пусковым механизмом стала подготовка к операции – можно только догадываться.